Лесные проекты, на которые Россия делает высокие ставки, могут стать как драйвером реформирования лесного хозяйства, так и инструментом софинансирования исчерпавшей себя модели управления лесами, констатируют в статье для “Ъ” руководитель Центра ответственного природопользования Института географии РАН Евгений Шварц и зампред Комитета природопользования и экологии ТПП РФ Олег Плужников.
Лес горит и будет гореть
Эксперты выделяют две главных проблемы. Первая: важно, чтобы лесных пожаров стало меньше. Пока статистика не самая радужная: в период с 2017 по 2021 год общая площадь возгораний выросла. Чтобы переломить эту тенденцию, в процессе лесовосстановления нужно ориентироваться на низкогоримые лиственные и смешанные породы.
У лиственных пород существенно ниже способность поддерживать лесные пожары, а скорость прироста — в 1,4–2,0 раза выше, чем у хвойных. Если сравнивать эти культуры в плане способности поглощать СО2, то здесь счет тоже не в пользу елей.
«Поглощение CO2 осинами составляет до 3,6 т СО2 в год/га; березами — до 3,3 т СО2 в год/га, дубами — до 3,2 т СО2 в год/га, а хвойными — до 2,4 т СО2 в год/га, елью и пихтой — до 2 т СО2 в год/га, — пишет «Коммерсантъ». — Таким образом, доминирующая в России практика лесовосстановления хвойными монокультурами не должна рассматриваться как лесоклиматические проекты (а именно так она рассматривается сейчас). Реальную пользу она не приносит».
Климатические проекты не должны быть профанацией
Вторая проблема — нормативно-правовое регулирование в России. По мнению авторов статьи, сейчас оно рассчитано на то, что сокращение выбросов зарегистрируют в Национальном кадастре парниковых газов и этого будет достаточно для компаний и инвесторов. Однако для тех компаний, которые присутствуют на мировых фондовых биржах, гораздо важнее получить право собственности на сертифицированные углеродные единицы. И акцент нужно делать на это.
Если и дальше в России не будут анализировать тенденции мировой рыночной экономики и продолжат просто финансировать посадки леса под видом «лесоклиматических проектов», то наши углеродные единицы просто не будут котироваться в мире из-за отсутствия верификации и неконкурентоспособных цен.
В качестве примера авторы статьи приводят оценку стоимости углерода в инициативном проекте в Иркутской области, которая составляет примерно €39 за тонну. «В реальности углеродные единицы сокращения выбросов российских лесоклиматических проектов могут быть эффективно реализованы при цене менее €10 за тонну СО2-эквивалента», — ссылаются экологи на исследование компании КПМГ.
Вывод неутешительный: при таком подходе действующие в России экспортно ориентированные компании и международные инвесторы просто переориентируются на покупку единиц в других странах (например, в Юго-Восточной Азии), что уже подтверждено сделками по покупке лесных УЕ компаниями Sakhalin Energy, Shell, Gazprom MT. А значит, сейчас важнее создать открытую и ориентированную на корпоративный сектор и инвесторов нормативно-правовую базу реализации лесоклиматических проектов, основой которой станут цена на углеродные единицы и возможность учета результатов ЛКП при расчете углеродного следа. И – не привязываться при этом к традиционным подходам, ведь цели у климатических проектов — не просто показать результаты на бумаге, а действительно ускорить процесс декарбонизации.
Подробнее — читайте на сайте «Коммерсантъ».
